Как я чуть не стала дедушкой...
После третей рюмочки бабушкиной наливки матушка всегда говорила бабушке, у которой происходило застолье, "Александра Ильинична, ребятам хватит. Вы же знаете какая у них наследственность." Бабушкина наливка была хороша, красивого рубинового цвета с ароматом чёрной смородины, сделана на даче из всех ягод, которые росли на участке. Вкусная у бабушки наливка, но у меня наследственность. Папин папа был красным матросом, взял с боем мою бабушку когда ей было чуть больше шестнадцати, да так, что пришлось вызывать врача. Потом они жили долгую жизнь, родили трёх детей. Кем работал дедушка я так и не узнала. Зато узнала, что он любил хорошо одеться, выпить и погулять. В конце жизни папин папа был законченный алкоголик и сгорел в пьяном виде вместе с летней кухней. Мой папа, видимо насмотревшись с детства на неправильное поведение своего папы, был человек совершенно не пьющий. В Новый Год они с мамой правда выпивали бутылку шампанского, в день рождения бабушки - её знаменитую наливку, а больше праздников, чтобы пить, я не помню. Вот в такой обстановке я и дожила до своих 18 лет. Про питьё водки я знала только следующее - от неё люди бывают пьяные и лежат в грязи под забором. И ещё я видела фильм "Судьба человека" с Бондарчуком в главной роли и он мне очень нравился.
... Я села на краешек ящика у стола, капитан, подвинул ко мне тарелку с хлебом, почистил рыбу, поломал её на куски и положил куски рыбы на газету в центре стола. "Ну, за знакомство"- сказал он и подмигнул не мне, а человеку сидящему третьим за столиком. Человек был пожилой- явно за пятьдесят с огромными ручищами, глубокими морщинами на усталом лице. "Тебя как зовут?" Я ответила. "Ну, вот Марина, будем знакомы, меня зовут Геннадий",- сказал капитан, -"а это мой матрос - Автоном Палыч" . Имя было странное. Автоном Палыч молча открыл бутылку и налил водку в три небольших гранёных стаканчика. Геннадий, видя моё смущение, вложил мне в руку стаканчик, взял свой, быстро вылил содержимое в рот и стал обсуждать какие-то новости с Автоном Палычем. Я, чуть помешкав, начала пить эту самую водку. Пила я её мелкими глотками, водка была чудовищно невкусной, никакого сравнения с бабушкиной наливкой. Подавляя отвращение я всё же допила этот стаканчик и, сложив руки лодочкой, засунула их между коленей. " Ты чего?"- спросил капитан, "закусывай". Я немного согрелась и чуть осмелев, вспомнив любимый фильм, сказала как положено- "Я после первой не закусываю". Автоном Палыч вдруг поперхнулся и Геннадий постучал его по спине крепким кулаком. Автоном Палыч с интересом посмотрел на меня первый раз за вечер. Откусив и прожевав кусочек хлеба Геннадий налил в стаканчики водки и сказал " За встречу", и они дружно опрокинули рюмки. Я взяла свою в руку и вспомнив какая водка не вкусная поставила стаканчик на стол. "Неее, ставить нельзя, ты пей", сказал капитан и я послушно выпила. "Ты чего сидишь? Закусывай" сказал Геннадий. "Я после второй не закусываю" ответила я и опять села, сунув ладошки между коленками. Тепло стало разливаться внутри меня и мне вдруг стало весело и я перестала стесняться этих незнакомых дядек и стала сама собой. Пожевав кусочек рыбки наливал Автоном Палыч, а Геннадий вдруг достал жестом фокусника плитку шоколада и положил передо мной. "Ешь, чудо". Геннадию на вид лет 28- 30. Быстро пожевав ещё рыбки он опять налил стаканчик, мы опять выпили. Тут я, осмелев совсем, отломила квадратик шоколадки и положила его в рот. Потом наливал Автоном Палыч, следующий раз - Геннадий. Вечер превратился в ночь, после каждой следующей рюмки разговоры становились всё длиннее, достали вторую, через час и третью бутылку. Говорили про заповедник, про Ряшков, про студентов, про рыбалку и охоту. Разговоры были интересные. Затопили буржуйку, выпили ещё и вдруг я поняла ,что Автоном Палыч не очень трезв. Он встал в дверях кубрика, перегородив своим телом проём и спросил:"Марина, ты меня уважаешь? Пей, если уважаешь". Пить больше я не могла, от буржуйки стало невыносимо жарко и душно. Геннадий открыл дверь кубрика проветрил и начал стелить спальные места. Заснула я быстро, хотя голова перед сном закружилась как на каруселях, а уж как я не люблю карусели это отдельный рассказ.
Проснулась я часа в 4 утра. И очень захотела пить. Вышла на палубу, там стоял железный бак с водой. Я зачерпнула кружкой воду и сделала пару крупных глотков прежде чем до меня дошло, что вода морская, солёная. К тому же меня сильно "укачало" ночью. Чувствовала я себя, как в далёком детстве, когда родители возили нас отдыхать на Украину. Меня укачивало почти вусмерть. На перрон выносили зелёную неживую девочку, которая сутки не могла оторвать голову от подушки. Примерно так я себя и почувствовала, выпив пару глотков солёной воды. Я наклонилась над бортом и вода совершенно тихо и без всяких усилий с моей стороны вылилась прямо в море. На палубу вышел Геннадий. Посмотрев на меня, он покачав головой, молча ушёл обратно, а я решила, что меня ночью укачало, сошла с катера и побрела в дом для приезжих, который находился неподалёку. В заповеднике всегда много научных работников, студентов и других командировочных. Вот для них то и существует этот домик. В комнате справа и слева нары, посередине круглая железная печь. Слева на нарах спали студенты в спальниках, я легла на нары справа. То ли в комнате было прохладно, то ли я замёрзла пока шла от катера, только постепенно меня охватил какой-то странный озноб. Он был скорее похож на мандраж перед экзаменами. Остановить его я не могла, только сжалась в позу эмбриона, подтянув коленки. Заснуть уже не удавалось, только я закрывала глаза, карусель перед глазами вызывала тошноту. Коленки дрожали так , что стучали по нарам. С нар напротив, то один спальный мешок приподнимал голову и смотрел в мою сторону, то другой. Дожив с трудом до утра, когда студенты дружно засобирались в столовую, я не знала, что мне делать, мне хотелось лечь и не вставать больше никогда. Сил не было никаких, к тому же голова продолжала идти кругом от любого неосторожного движения. Студенты потащили меня в столовую, где я кажется выпила чай с лимоном. На какое-то время мне показалось, что стало лучше. Я вышла на улицу и побрела обратно к берегу, где стоял катер. Через 2-3 минуты мне стало опять очень фигово, я увидела скамейку и присела на неё. Через силу взглянув по сторонам, я обнаружила, что сижу на улице, где скамейки расположены через каждые 50метров. Посидев, и поняв, что лучше мне не становится, а становится только хуже, я решила дойти до следующей скамейки, а потом до следующей, благо они были на улице, которая вела в сторону пирса. Очередной раз опустившись в изнеможении на скамейку я не заметила откуда появился и сел рядом мужик. Посмотрев на меня, он откинув полу пиджака показал бутылку водки. "Будешь?" Меня замутило ещё сильнее, но усилием воли я подавила желание вылить выпитое вчера на землю, и только мотнула головой. Мужик ещё раз глянул на меня и сказал "Зря, это помогает". Потом встал и ушёл. Я не могла больше ни идти, ни двигаться, ни думать ни о чём. Меня мутило так, что казалось я вот-вот взорвусь. "Вот ты сейчас умрёшь на этой скамейке и маме после вскрытия скажут, что ваша дочь умерла от пьянства". Эта мысль, не давала мне лечь на скамейку или прямо на землю и умереть, чтобы больше не мучиться. Самой то мне было уже всё равно где лежать, мне было начхать, что меня ждут на катере, и что лежать девушке на скамейке или прямо на земле неприлично, но вот что скажут маме? Умирала я долго и мучительно, и каждый раз вставала и еле передвигая ноги добредала до следующей скамейки. Когда я наконец дотащилась до пирса, то оказалось, что на месте моего, уже стоит другой катер, а мой со всеми моими пожитками и даже с деньгами уплыл в неизвестном направлении. Я пошла по деревянному пирсу далеко, туда, где не было ни людей, ни катеров и легла прямо на доски. Потом наклонившись над водой вылила наконец всё, что было выпито и оставалось ещё в желудке, а может это была уже не водка, а столовский чай. Но после этого мне стало легче и я заснула.
Проснулась я в обед. Чувствовала я себя отвратительно, но поняла, что сегодня не умру. К тому же увидела, что катер вернулся. На катер мужики грузили ящики с водкой. Оказывается они сплавали куда-то, забрали пустые бутылки, сдали их, купили ни них 2 или3 ящика водки и уже ждали меня , чтобы плыть на Ряшков. На Ряшков мы приплыли к вечеру, предварительно закупив для меня продукты на месяц. Мне даже дали порулить. Капитан показывал в каком направлении должен смотреть нос катера, а я крутила штурвал. Остановив катер в какой-то бухточке, Геннадий сказал, что наловит мне сейчас трески. Он кинул верёвку с огромным крючком прямо за борт, и тут же вытащил полуметровую рыбину. Я не верила своим глазам. Он раз за разом закидывал пустой крючок на толстой верёвке и тут же вытаскивал треску. Минут за двадцать мы таким Макаром наловили бочку и ещё тарный ящик огромных рыбин, которых он тут же вспорол и обвалял в крупной соли. От свежего воздуха и от рыбалки мне стало совсем хорошо и на Ряшков я прибыла уже в полном порядке.
После этого случая я и не пью водку. Совсем. Ну, или почти совсем не пью.
