Незваный гость №2
Памяти Л. М.
«Сердце всё не верит в горькую утрату.
Ты закрыла двери и ушла куда-то»
Четверостишие вдруг всплыло на границе сна и бодрствования. Откуда это, но сразу же вспомнила, вернее, я и не забывала.
Мы сидим с Любой Маркиной в нашей с братом маленькой 7 метровой комнатке. Сидим на диванчике, слушаем «Червону руту», потом заграничную пластинку, потом пьём чай с абрикосовым вареньем, привезённым с Украины, болтаем обо всём. Приходят родители с работы, мы возвращаемся в маленькую комнату, чтоб посекретничать. Люба рассказывает, что соседский мальчик признался ей в любви и они даже целовались. Странно, а мне никто из наших мальчишек не нравился и уж тем более в любви не признавался. А еще Люба рассказала, что она на танцы ездит в Мытищи. У нас то танцев никаких отродясь не бывало. У нас есть кинотеатр, но в нём только кино крутят по расписанию и никаких танцев. Я кидаю взгляд в окно, смотрю, не идёт ли матушка. Знаю, мне влетит, когда гостья уйдёт за то, что картошку и хлеб не купила и ей пришлось самой идти в магазин. У калитки замечаю маленькую женщину, тётю Зою, которая смиренно стоит, облокотившись на столбик.
-Так это же твоя мама пришла за тобой. Она, наверное, не знает в какой мы квартире живём.
-Всё она прекрасно знает, это она меня сюда привела, представляешь, даже на танцы меня одну не отпускает. Так и ездим вдвоем, она в сторонке стоит, а я танцую.
-Вот это да, моя мама меня не то, что на танцы, даже в Москву к бабушке редко отпускает, да и то только для того, чтоб в магазин сходила. А твоя стоит и ждёт, так мы уже часа три треплемся.
-Ну и что, она всё равно меня ждать будет, ни за что не уйдёт. Ладно, пойду я. Поздно и темно уже. Завтра сочинение писать, ты тему выбрала?
–Неа, завтра выберу. А, наверное о «Войне и мире», у меня книжка есть с комментариями. Оттуда перекатаю, что-нибудь.
-Счастливая, ладно пока, пока…
На завтра, наша классная нас домой с последнего урока литературы отпустила, чтобы у нас больше времени на сочинение было. Сочинение не простое, а шестичасовое, темы присланы из РАЙОНО. Продёться писать. Писала я долго, отрываясь на питьё чая, на рассматривание прохожих за окном, на подстригание ногтей и тому подобную ерунду. Писать сочинения я не умела, полагалась на книжечку с комментариями. Посматривая в окно, я стала замечать, что как раз перед домом Любки собралась небольшая толпа. Дописав последние фразы и взглянув в окно ещё раз, я поразилась происходящему: всю проезжую часть дороги и оба тротуара вдоль неё заполонили люди, кто-то даже на столбы телефонные залез, чтобы видеть что-то, что мне не было видно из-за берёз, росших между нашими домами. Интересно, что там происходит. Было половина седьмого вечера 6 мая 1974 года. Я быстренько сбежала по деревянной лестнице, через двор тоже бегом, любопытство одолело. Любкин дом стоял напротив нашего, только калитки наших дворов выходили на разные улицы, так, что через минуту я была уже в толпе людей. Все стояли молча или шептали что-то друг другу на ухо. Я проталкивалась всё ближе к Любкиной калитке, не понимая, что же всё-таки произошло, протиснулась к самому забору, увидела черно-белого кота Маркиза на её крыльце, из дровяного сарая через двор под руки два мужика почему-то вели дядю Борю, Любкиного папу. И вдруг я услышала шёпот старухи, которая стояла рядом и объясняла незнакомой тётке, что дядя Боря только что хотел повеситься в сарае, что Любку убили. Я повернулась к старухе, она, видя мой ужас, рассказала, что стоит она тут с четырёх часов дня, что когда, проходя мимо этого двора услышала дикий крик. Кричала, как в последствии выяснилось, мать Любы - тётя Зоя. Она пришла с работы и увидела то, что обычно красочно описывают в детективах. Разбросанные по всему дому вещи и кровь, кровь во всех комнатах, в коридоре, на подоконнике и мёртвую Любу в луже крови. У меня похолодело всё в животе. Мимо меня за штакетником мужики вели дядю Борю, он меня не видел, хотя его взгляд скользнул по моему лицу. Мне захотелось в этот момент вжаться в землю, только чтобы он меня не заметил. Я постояла ещё, не зная, что мне следует делать, в толпе мелькнули лица некоторых одноклассников. Мы стали кучковаться и переспрашивать друг у друга кто, что слышал. Сведения, выданные старухой, подтвердились, стало темнеть, толпа стала рассасываться. Я подумала, а ну как сейчас на тёмной лестнице притаился кто-нибудь и сейчас накинется на меня. Оказывается, ни одна я так думала. На долгие годы вперёд у нас, тех, кто жил в ту пору в Перловке, сохранилась привычка носить с собой фонарики. С этой ошеломляющей новостью я влетела в квартиру. Родители тут же побежали к дому Маркиных, тоже постояли, послушали и вернулись, строго-настрого запретив нам с братом возвращаться позже шести вечера с улицы.
- «Дома сидите, по одному по улице не ходите, неизвестно, кто это сделал. Может он ещё здесь в толпе стоит, кто его знает».
Все последующие дни школа гудела. Гадали, что случилось, кто это мог сделать, но никто ничего не знал. Выясняли, кто был тот последний человек, что видел Любу живой. В школу приезжала милиция, опрашивали всех, кто мог что-то видеть или слышать.
Незваный гость нагрянул днём, когда Маркины были на работе, а Люба в школе. Покидал в спортивную сумку два серебряных подсвечника, столовое серебро, деньги, которые нашёл в шкафу. Когда всё было собрано, вдруг залаяла собака, путь к отступлению был отрезан.
Нас отпустили на час раньше из школы из-за сочинения. Люба вошла в дом, удивившись, что дверь открыта, потом увидела Николая, сумки. Спросила, что он тут делает, ведь ему запретили здесь появляться, потому-что в прошлый раз он украл сотню из шкафа.
Николай схватил Любу за руку, силой впихнул её в маленькую комнату, и, проходя мимо стола в коридоре, схватил открытый перочинный ножик. И ножик то был почти игрушечный, лезвие то ли шесть, то ли семь сантиметров. Видя в его руках нож, Люба закричала, что есть мочи, кинулась к окну, пыталась его открыть. Следы крови показывали, как она металась по дому. Николай бил её ножом пока она не затихла.
Он был сыном тёти Зоиной подруги. Родом тётя Зоя была из деревни и все деревенские подруги, приезжая в Москву, наведывались к Маркиным, а то и жили по нескольку дней. Когда Николая, студента- медика, выгнали из институтского общежития, за воровство у своих же товарищей, подруга умоляла тётё Зою, чтобы она хотя бы временно дала приют её сыну. Вот они и пригрели змею на шее. Пожив недели две, Николай украл у благодетелей сотню и был таков. В милицию заявлять не стали, но мамаше его позвонили и сказали, чтоб он у них больше не показывался.
11 мая хоронили Любу всей Перловкой. Ни до, ни после этого дня, я не видела, чтобы на похороны собиралось столько народу. Люба лежала в белом до полу, очень пышном платье, присланном из Франции дальними родственниками. В следующем году мы оканчиваем школу и тётя Зоя уже позаботилась о наряде для выпускного вечера. На старом кладбище была вырыта могила, все кто пришёл проститься, кинул последнюю горсть земли на небольшой гроб, обтянутый розовым шёлком. Мы молча стояли у могилы. Почему-то чувствуя себя виноватой, перед родителями Любы, я отвернулась. На соседней могиле стоял гранитный камень, а на нём женское изображение и четверостишие…
«Сердце всё не верит в горькую утрату.
Ты закрыла двери и ушла куда-то»
5 сентября 2008 год.
